Прямо сейчас в Польском Сейме рассматривается закон о реституции собственности, конфискованной нацистами во время Второй Мировой войны, а затем национализированной коммунистами. Закон еще не принят, однако уже привел к осложнению отношений между Израилем и Польшей. Министр иностранных дел Израиля Яир Лапид выступил с резким заявлением в адрес польского правительства. Голосование в Сейме назначено на 19 июля. В эфире Лучшего радио мы обсудили польский закон о реституции с нашими экспертами: журналистом польского издания Dziennik Gazeta Prawna Михалом Потоцким и обозревателем по делам Евросоюза Викторией Мартыновой.
До войны в Польше проживало около трех миллионов евреев, 90% из них были убиты нацистами. Их собственность была конфискована. После Второй Мировой войны установившаяся в Польше коммунистическая власть конфисковала и национализовала эту собственность. Рассматриваемый законопроект ограничит право людей, потерявших собственность, а также их наследников на ее возвращение или получение компенсации. Министр иностранных дел Израиля Яир Лапид резко осудил предложенный законопроект. «Попытка Польши принять еще один закон, который пытается затуманить историю и снять ответственность за имущество переживших Холокост, является незаконной и аморальной попыткой», — заявил Лапид.
Как выглядит процедура реституции в Польше, и что изменится с принятием закона?
«Сначала подавался иск, чтобы отменить решение о национализации, и потом, если это решение было положительным, с ним можно было дальше идти в суд: добиваться или возвращения недвижимости, или какой-то денежной компенсации, — рассказывает журналист польского издания Dziennik Gazeta Prawna Михал Потоцкий, — Новый закон добавляет 30-летний лимит на подачу первого иска. Наши парламентарии решили, что если за 32 года независимой, свободной Польши кто-то не подавал такого иска, значит, скорее всего, либо у него не было такого желания, либо документов. Но те люди, у которых уже есть на руках решение суда об отмене национализации, могут спокойно и после этого закона дальше бороться в судах. Вот так я понимаю общий смысл этого нового закона».
Политический обозреватель Виктория Мартынова рассказала еще об одном аспекте, ставшем главной причиной возмущения израильского МИДа: «Насколько я понимаю, главное противоречие состоит в том, что претендовать на имущество могут граждане Польши и не могут граждане других стран. А точнее претендовать могут те, чьи предки имели польское гражданство на момент Катастрофы или же те, чья семья сохранила это гражданство. Израильтяне оскорбились как раз поэтому».
Кто пострадает от реституции?
«В первую очередь, конечно, государство, потому что если кто-то платит компенсации, то это государство, а не те люди, которые, например, сегодня живут в этих квартирах, — говорит Михал Потоцкий, — Во-вторых, главная проблема Польши состоит в том, что за все эти 32 года после падения коммунистического режима мы не успели подготовить общего законодательства по приватизации. Поэтому появилось очень много аферистов с ложными документами, прежде всего, в Варшаве. Они пытались бороться за эти здания не очень легальными способами. Политики утверждают, что этот закон, прежде всего, должен бороться с такими вот нелегальными практиками. Я считаю, что все это надо было сделать гораздо раньше. Должно быть конкретное законодательство, которое бы делало приватизацию как можно более транспарентной и честной с точки зрения всех людей, участвующих в этих процессах: как тех, у кого до войны была недвижимость в Польше, так и тех, кто сейчас в этих зданиях проживает, и, конечно, для правительства, локальных властей. И то, что мы сейчас в 2021 году об этом дебатируем, — это тоже проблема».
Чем реституция угрожает владельцам этого имущества?
«Здесь нужно разграничить две проблемы, — считает Михал Потоцкий, — Есть человек, который владеет зданием: какой-то, допустим, хрущевкой, и есть человек, который владеет квартирой в этом здании. И вот в Польше несколько лет назад, если я не ошибаюсь, был принят закон, согласно которому невозможно отдавать здание с жителями внутри. То есть тем людям, которые владеют квартирами в таких зданиях, ничего не угрожает. Даже если кто-то предъявил права на участок, на котором построен такой дом, никто не будет выселять оттуда жителей».
Во время войны многие документы не сохранились. Как можно в суде доказать, что ты можешь претендовать на то или иное имущество?
«Прежде всего, надо доказать, что человек является наследником, потомком человека, который владел этим имуществом, — говорит Михал Потоцкий, — В Варшаве было выдано распоряжение, которое национализировало все эти здания. И на самом деле в 40-х годах правительство знало, у кого конкретно отбирает здания: в послевоенных архивах должны быть фамилии владельцев. Конечно, тут все зависит от конкретных примеров. Всем понятно, что такое война. Но все же не все архивы были уничтожены, и в каких-то городах документы найти возможно».
Зачем Польше эта реформа?
По мнению Виктории Мартыновой, для нынешнего руководства Польши важна любая нота, любое действие, которое позволяет говорить, что Польша не виновата в том, что произошло на ее территории в годы войны, что преступления были совершены либо нацистами, либо впоследствии коммунистами. Им важно снять историческую ответственность с поляков за Катастрофу и за коммунистический режим.
«Никто не добивается абсолютного утверждения "Польша ни в чем не виновата", но ситуация состоит в том, что каждый такой провокативный шаг хорошо работает на элекоральном уровне, — считает Виктория мартынова, — Полякам очень хочется доказать, и они об этом совершенно четко заявляли, что они пострадавшая сторона. Польша неоднократно обращалась к Германии, которая должна была им выплатить контрибуции за понесенный ущерб в годы Второй Мировой войны. Были и попытки что-то сказать в отношении наследия бывшего Советского Союза. Поляки действительно во многих случаях страдали и от того, и от другого. И на этом фоне еврейская карта очень четко работает для нынешнего правительства, которое пытается показать, что оно действует в интересах поляков».
Виктория Мартынова напоминает, что Польша много раз пыталась расширить экономическое и культурное сотрудничество с Израилем. Поляки часто на разных уровнях обвиняют Израиль в том, что у него заведомо антипольские настроения. «Поляки дошли до полного отчаяния, пытаясь изменить вот этот имидж, который в течение многих и многих лет создавался для израильтян, что Польша это только страна Холокоста», — говорит Виктория Мартынова.
Был резонансный иск, когда адвокаты представляли некого человека, который якобы жил и которому 130 лет, и суд признал этот иск и вернул адвокатам имущество.
Михал Потоцкий: «Да, такой пример был, и при этом не один, поэтому в Польше и возобновились дискуссии о приватизации. Такие иски, конечно, подавали не эти люди, а их юридические представители. Бывали примеры подлинных документов, но в отношении некоторых людей никто даже не смог доказать, что они вообще пережили войну. От их имени как бы приходили юристы и подавали иск, и бывало, что судьи выдавали положительные для них решения. Это был огромный скандал в Польше несколько лет назад. Он во многом повлиял на то, как выглядит сегодня политическая сцена в Польше, можно даже сказать — на результаты выборов. И действительно, представители нашего правтиельства хотят вот этим новым законом бороться, в том числе, вот с такими резонансными примерами».
Будет ли в итоге принят закон?
Виктория Мартынова: «Попытка этих поправок — это пробный шаг, американская администрация уже пообещала вмешаться. На данный момент каждый получил свое: премьер-министр Польши получает свои дивиденды, потому что он защищает интересы поляков, которые ни в чем не виноваты, а наоборот пострадали. Израиль защищает интересы потомков польских евреев, которые раздумывают, получать им гражданство или нет (кстати, несмотря на все эти провокации, процесс получения израильтянами польского гражданства идет полным ходом, и израильтяне с большой охотой получают польские паспорта, чтобы иметь гражданство ЕС), американская администрация покажет, насколько она влиятельна в отношении Восточной Европы, ну а израильские лидеры, например, Яир Лапид, уже показал насколько он, как сын человека, пережившего Катастрофу, стоит на защите интересов пострадавших в Катастрофе».
